Венсеслао Фернандес Флорес "Я и вор"

Уезжая летом на отдых, сеньор Гараменди попросил меня:

– Дружище, вам ведь все равно нечего делать, окажите услугу – присмотрите за моим домом.

Вообще-то неправда, что мне нечего делать, и сеньор Гараменли это прекрасно знает; но он считает, что если ты не выезжаешь отдыхать – и не по причине какого-то важного дела, – то значит, ты решил предаться полному безделью. Поэтому я только уточнил:

– Что по-вашему значит "присмотреть"?

– Думаю, это и так понятно, – недовольно ответил он.

– Я должен обходить все комнаты, осматривать мебель...

– Да нет! Что за глупость! Достаточно будет, если вы как-нибудь прогуляетесь мимо моего дома и посмотрите закрыты ли занавески, спросите у привратника не случилось ли чего и поднимитесь проверить заперта ли дверь. Вам, конечно, невдомек, но на свете полно воров, и среди них есть такие, что специализируются на работе летом, и вот их-то я и опасаюсь. Они узнают, какие квартиры остаются без хозяев и, не спеша, и со всеми удобствами, обчищают их. Иногда они живут в них по нескольку дней: угощаются имеющейся там едой, спят на роскошных хозяйских кроватях и тщательно выбирают, что стоит унести, а что нет. И нет от них никакой защиты. Об их визите узнаешь, только по возвращению, увидев устроенный ими беспорядок, то есть когда уже ничего нельзя поделать, и все украденное уже продано или хорошо припрятано.

– Ну хорошо, – зевнув, согласился я. – Я присмотрю.

На самом деле я и не думал куда-то там ходить. Гараменди с тех пор, как сделал мне пару мелких одолжения – о которых он помнит лучше чем я, –немного злоупотребляет своими надоедливыми поручениями.

К тому же... он просто раздражает меня своими пальто, своими сигарами, очками, своим животом и золотыми зубами. Так что, когда я нахожу у него какой-нибудь новый недостаток, то испытываю скрытое удовольствие.

Оказывается, он еще и трусишка. Бояться воров – ну что за нелепица. Как можно принимать это всерьез?

Прошло некоторое время: я наслаждался жарким мадридским летом, сидя на открытых террасах, вспоминал детство, смотря старые фильмы, которые кинотеатры крутили в это время почти задаром. Но однажды после обеда, устроившись в кресле в своем кабинете, когда усталость и лень совсем разморили меня, и я сквозь полудрему думал, что человечество все равно никогда не оценит мой аскетизм, и что неплохо было бы предаться сиесте не на час, а на два, внезапно вспомнил:

– Черт! Я же так ни разу и не сходил к дому Гараменди.

И уверяю вас, только для очистки совести, чтобы можно было бы потом поклясться, что я честно исполнил поручение, протянул руку к телефону и не спеша набрал номер.

Развалившись в кресле, я прислушался, но в трубке раздавались только трели звонка в пустой квартире:

– Тррр! Тррр!

И больше ничего.

И вдруг незнакомый приглушенный голос произнес:

– Слушаю.

– Что? – в изумлении воскликнул я. – Разве это не квартира сеньора Гараменди?

Голос стал притворно писклявым и радостно, но невпопад, воскликнул:

– Да, да! Конечно! Здравствуйте!

Я был ошарашен.

– Послушайте, не будете ли вы так любезны объяснить, что вы там делаете?

Тягостное молчание.

– А вы случайно не вор?

Тишина.

– Если вор, то так и скажите! – потребовал я.

– Ладно, – сказал уже естественный приглушенный и хрипловатый голос. – По правде говоря, я действительно вор.

– Ну и вляпался я из-за вас! Я близкий друг сеньора Гараменди; уезжая, он попросил меня присмотреть за его домом. И что я теперь ему скажу?

– Может рассказать ему все как есть, – робко предложил голос.

– Да, отличная идея! Рассказать как мы тут с вами мило болтали? Черт вас дернул снять трубку!

– Я нечаянно! – виновато ответил голос. – Стоял рядом с телефоном, он зазвонил... ну и я машинально ответил. У меня тоже есть телефон... привычка, понимаете?

– Ну и дела!

– Поверьте, я очень сожалею.

– Я так понимаю, что предлагать вам оставить все на месте и отправиться прямиком в ближайший участок, чтобы сдаться полиции...

– Нет, нет, не буду вас обманывать – этого я не сделаю.

– Тогда хотя бы скажите, много ли вы собираетесь унести?

– Да какое там много! Извините, если вам неприятно это слышать, но у этого вашего друга и взять-то нечего – одно барахло.

– Подождите! А серебряный письменный прибор? Такой массивный и явно не дешевый.

– Да, он уже в мешке. Ну и еще несколько безделушек, золотая рукоятка от трости, да пара зимних пальто. И все! Это не серьезно.

– А серебряный поднос видели, с чеканкой в виде цветов? Он должен быть в столовой.

– Видел.

– Тоже в мешке?

– Нет. Слегка посеребренная дешевая поделка.

– Но согласитесь, он очень красивый.

– Дешевка.

– Возьмите его.

– Да зачем он мне?

– А я говорю, возьмите! Идиот, вы что не понимаете: если вы его оставите, то станет ясно, что он не серебряный. А это... мой подарок. Говорю вам, возьмите.

– Ну хорошо... только ради вас... хотя он будет мне только обузой.

– Вы уже весь дом осмотрели? Я бывал только в кабинете. Полагаю, мебель шикарная, не так ли?

– Пфф! Претензий много, а вкуса не хватает. Да и похоже, ваш приятель скуповат.

– Как это ни печально, должен с вами согласиться. И вкуса ему действительно не хватает.

– Вы не поверите, у него в гостиной две плевательницы.

– Да вы что!

– Представьте себе. Вы не бывали в гостиной? Тогда вы многое потеряли. Я обычно работаю в хорошо обставленных домах и уверяю вас, этот – просто позорище.

– Да уж! Мне всегда казалось, что Гараменди слишком много о себе воображает. А как вам спальня сеньоры? Говорят, она просто конфетка. Гараменди утверждает, что она стоила ему целого состояния. И правда так хороша?

– Да я особо не приглядывался. Если хотите, схожу посмотрю.

– Нет, нет! Не подумайте, что мне это так уж интересно. Я просто так спросил.

– Я там прихватил неплохие меха.

– Ну, я думаю! У его жены должно быть манто из лисьего меха.

– Уже в мешке. Вместе с соболиной шубой.

– Да, шуба дороже, но смотрится как-то кичливо. А вот лисье манто – просто прелесть.

– Оно вам нравится?

– Оно очень нравится Альбертине... моей подруге... точнее, невесте. Однажды мы повстречали сеньору Гараменди в этом манто, и с тех пор Альбертина только о нем и говорит. Думаю, она стала меньше меня любить, так как все время думает, что я никогда не смогу подарить ей такое же.

– Кто знает? Черт побери, не надо отчаиваться.

– Нет, нет... я никогда... это точно...

Мы помолчали.

– Послушайте, сеньор...

– Да?

– Если вы позволите... мне было бы очень приятно подарить вам это манто...

– Что за глупости!

– Ничуть! Вы мне симпатичны и...

– Но как я могу принять это? Лишить вас...

– Не волнуйтесь, я не обеднею. У меня этого добра и так хватает.

– Нет, нет!

– Ну, хорошо. Тогда пусть это будет мой подарок Альбертине. Теперь-то вы не сможете отказаться. Только подумайте, как она будет рада.

– Да, это правда.

– Так куда прислать?

Я продиктовал адрес.

– Может, что-нибудь еще?

– Нет, нет! И очень вам признателен. Желаю удачного завершения этого дельца.

– Спасибо, сеньор.